Испытание добродетели - Страница 45

— Я не убивал.

— Это уже не смешно. — Вавилов поднялся. — Ладно, я пойду по делам. Как видите, господин Дронго, здесь не оказалось ничего особенного, подходящего для вас. Обычное убийство, которое мы расследовали без ваших дедуктивных методов. Я думаю, что уже завтра нужно снова передавать дело в суд. Здесь все понятно. Двадцатка парню точно светит. Хотя, учитывая все обстоятельства, он может провести в тюрьме всю оставшуюся жизнь. Не нужно так глупо отпираться. Иначе ты действительно разозлишь судей и они оставят тебя навсегда там гнить.

— Я не трогал оружия, — неожиданно произнес Хасмамедов.

— А это уже хамство, — сказал Вавилов и остановился, хотя уже выходил из кабинета. — Ты еще обвинишь нас в том, что мы подтасовали результаты экспертизы. Хватит болтать глупости. Есть свидетель, который видел, как ты выбросил оружие, перед тем как спрыгнуть с подоконника.

— Я не трогал оружия, — повторил парень. — Вы сами предложили мне его взять.

— А я относился к тебе как к человеку, — зло проговорил Вавилов и махнул рукой. — Давить нужно таких гнид, как ты. Ничего, тебя в колонии научат уму-разуму. Будешь знать, как людей убивать. Тоже мне, правдолюбец. Не хочу я его больше видеть. До свидания, Леонид Леонидович. Прощайте, господин эксперт. На этот раз ваши способности здесь не пригодились. — Он вышел и захлопнул за собой дверь чуть сильнее, чем требовалось.

Было очевидно, что молодой человек нервничает.

Гайдаев старался больше не смотреть в сторону Дронго.

— Я никого не убивал, — сказал Хасмамедов, глядя в глаза новому человеку, которого он раньше здесь не видел.

Парню почему-то показалось, что тот ему даже сочувствует.

Дронго нахмурился.

— Можно я все-таки задам ему несколько вопросов? — попросил он следователя.

— Конечно, нельзя. Но так уж и быть, задавайте, — согласился Гайдаев.

Дронго видел, что ему было неприятно, когда Вавилов давил на подследственного.

— Вы стояли рядом с домом, когда услышали выстрел? — обратился Дронго к Хасмамедову.

— Да, рядом с домом. Окно было чуть приоткрыто. Поэтому я и влез.

— Что вы увидели?

— Он лежал уже убитый.

— Где было оружие?

— Рядом с ним.

— Далеко?

— Не очень. Примерно метр или полтора.

— Как он лежал?

— На полу.

— Я спрашиваю, как именно? Лицом вниз или вверх?

— На боку.

— Глаза были открыты?

— Кажется, нет.

— Крови было много?

— Да, очень. Целая лужа вокруг него. Вся одежда была в крови.

— У вас есть фотографии? — спросил Дронго, уже обращаясь к следователю.

Тот кивнул.

— У меня нет больше вопросов, — сказал эксперт.

Гайдаев нажал кнопку звонка, вызывая конвоира.

Хасмамедов поднялся со стула. Посмотрел на Дронго, потом на следователя.

— Меня могут посадить навсегда? — спросил он чуть дрогнувшим голосом.

Следователь нахмурился, но не ответил.

Хасмамедов взглянул на Дронго, словно спрашивая у него.

— Это зависит от решения суда, — пояснил тот. — Если он поверит в вашу вину.

Хасмамедов опустил голову, повернулся и вышел из кабинета.

Гайдаев достал сигареты, нервно закурил.

— Чувствую себя почти убийцей, — признался он. — Ведь понятно, что парень не виноват. Не мог он хладнокровно влезть в чужой дом и застрелить человека. К этому нужно быть готовым. А Вавилов твердит, что на Кавказе люди привыкли к крови. Там, дескать, ритуально режут баранов. Поэтому такое убийство не вызывает особых потрясений у любого мужчины.

— Я никогда не резал баранов, — с улыбкой сказал Дронго. — Не могу даже смотреть на это. Всегда жалко бывает животных. Хотя сам ритуал жертвоприношения придуман еще древними иудеями. Ведь Авраам принес в жертву овцу вместо своего сына. Этот обычай пришел к людям еще с библейских времен.

— Но вы ведь стреляли в людей и, наверное, даже попадали?

— Да. — Дронго заметно помрачнел. — Такое случалось. В нашей профессии иногда происходит нечто подобное. Но это никак не связано с этнографическими изысками господина Вавилова. Я тоже не верю в убийцу Хасмамедова. У парня такие несчастные, затравленные глаза.

— Судья будет ориентироваться не на его глаза, а на факты, которые мы собрали. — Он сказал «мы», сознательно не отделяя себя от Вавилова.

Леонид Леонидович был слишком порядочным человеком, чтобы перекладывать всю ответственность на своего молодого коллегу. Он сознательно разделял с ним ответственность, понимая, что уже не может изменить факты.

— Поговорите с этим свидетелем, который якобы разглядел, как Хасмамедов выбросил оружие, — предложил Дронго. — Я почти уверен, что он не мог этого видеть. У охранника просто не хватило бы времени. Почему тогда никто из остальных свидетелей не заметил такого?

— Сегодня я буду его допрашивать, — ответил Гайдаев. — У вас еще остались ко мне вопросы?

— Нет.

— В таком случае завтра я закончу дело и передам его в суд. Вопреки собственным убеждениям. Но это просто не тот случай, когда можно позволить себе затянуть расследование или отказаться от него.

— Значит, у меня остались сутки, — задумчиво произнес Дронго. — Постараюсь что-нибудь придумать.

— Надеетесь, что получится?

— Не знаю. Но буду стараться. В конце концов, меня попросили именно об этом. Узнать все обстоятельства убийства Алексея Монахова. Значит, я должен сделать все, чтобы установить истину.

— Не думаю, что могут появиться какие-то дополнительные факты, — проговорил Леонид Леонидович. — Если свидетель Вавилова подтвердит, что видел, как Хасмамедов выбросил оружие, то на этом мы вынуждены будем поставить точку.