Испытание добродетели - Страница 51

— Это не доказательство, — не хотел сдаваться Вавилов. — Вы должны понимать, что…

— Когда он сюда приедет, вы сможете сами с ним переговорить и допросить его, — сказал Дронго. — Только учтите, что я вас предупреждал. Это бесперспективный путь. Он не убийца.

— Я больше не буду с вами спорить, — сказал Вавилов, поднялся и вышел из кабинета.

— Он нервничает, — пояснил Гайдаев, когда за его молодым коллегой захлопнулась дверь. — Вся мозаика была так красиво выстроена, а вы ее опрокинули. Да еще и оказалось, что вы были правы насчет Апрелева. Ему обидно. Теперь все снова вернется к обвинению Хасмамедова и единственному свидетелю, которого я вызвал сегодня на два часа дня, чтобы перепроверить его показания.

— Почему вы не сделали этого раньше?

— Он лежал в больнице, поэтому не мог к нам приехать. А сегодня уже дома, и я вызвал его к нам.

— Сначала поговорите с Апрелевым, — напомнил Дронго. — Я догадываюсь, что вы не разрешите мне присутствовать на этой беседе. Вавилов придумает тысячу поводов, чтобы не разрешить мне допросить Апрелева.

— Ничего, — неожиданно произнес Гайдаев. — Я вам разрешу. Если Апрелев, конечно, приедет. Может, Вавилов прав и он пытается нас обмануть?

— Такой трюк могут позволить себе только очень сильные люди. Дима Апрелев явно не принадлежит к их числу. Неужели вы этого не заметили? Вы же опытный следователь, Леонид Леонидович.

Гайдаев нахмурился и заявил:

— Не давите на меня. Может, Апрелев нарочно позвонил, чтобы оттянуть время?

— Нет. Он обязательно приедет, и вы убедитесь в том, что Дмитрий вовсе не хитроумный организатор преступлений, а обычный молодой человек, не очень порядочный и совсем не страшный.

Гайдаев наконец-то усмехнулся.

— Хотите кофе? — неожиданно предложил он.

— Только чай, — попросил Дронго. — Если можно, зеленый.

Через сорок минут дежурный сообщил им, что Дмитрий Апрелев получил пропуск. Еще через несколько минут он уже стучался в кабинет.

Гайдаев снял трубку, позвонил Вавилову и попросил его зайти.

Апрелев вошел в кабинет, огляделся, увидел Дронго, вежливо поздоровался и сказал, усаживаясь на стул:

— Я не понимаю, почему меня так срочно вызвали сюда. Опять будете допрашивать? Сколько можно нас мучить?!

В этот момент в кабинет вошел Вавилов, который услышал последние слова Апрелева.

— Только теперь вас будут допрашивать не как свидетеля, а как лицо, подозреваемое в совершении тяжкого преступления, — сказал он, усаживаясь напротив Дмитрия.

— Какого преступления? — не понял тот. — Я сегодня перевел все деньги, о которых говорил Сергей Владиленович, на те счета, которые он мне дал. Все оформил правильно.

— Не нужно притворяться, — заявил Вавилов. — Неужели вам еще никто не сказал о том, что случилось с Милой Левшовой?

— Сказали. Господин Дронго сообщил мне, что с ней произошло. Теперь я уже в курсе.

— В курсе чего? — вмешался Гайдаев. — Он говорил с вами при мне и ничего еще не успел вам сообщить.

— Он рассказал мне о ее поездке в Финляндию, — мрачно пояснил Дима. — Вот я и понял, почему она все время просила за этого Солагашвили.

— Не придуривайтесь! — зло произнес Вавилов. — Вы действительно не знаете, что сегодня утром Левшову задушили?

— Что? — Апрелев даже поднялся со своего места.

Чтобы разыграть такое изумление, испуг, непонимание, нужно было быть гениальным актером. А Дима им явно не являлся. Поэтому все трое мужчин даже на интуитивном уровне поняли, что он не лжет.

— Вы действительно ничего не знали? — осведомился Вавилов.

— Кто ее задушил? — шепотом спросил Дима.

— Мы хотели узнать об этом у вас, — сказал Гайдаев. — Вы ведь сегодня с ней виделись. После вашего свидания ее убили.

— Я этого не делал, — так же тихо сказал Апрелев. — Он наконец-то понял, что его сейчас запросто могут обвинить в убийстве Левшовой: — Я хотел только сказать ей, что мы не будем подписывать никаких договоров с ее другом. С этим Солагашвили. Но я ее не трогал, даже пальцем не прикоснулся.

— Мы все это будем проверять, — пообещал Гайдаев. — Вы понимаете, что в таких случаях невозможно поверить на слово.

— Солагашвили мог быть знаком с этим Хасмамедовым? — спросил Вавилов.

— Я не знаю, — растерянно ответил Дима. — Я уже вообще ничего не понимаю. А почему ее задушили? Что она сделала?

— Видимо, что-то натворила, — сказал Гайдаев. — Теперь мы пытаемся вычислить убийцу. У нее в руках был зажат клочок бумаги. Возможно, из какого-то медицинского центра или больницы. Она не собиралась никуда ехать, проверяться?

— Не знаю, — так же растерянно ответил Апрелев.

— Проверяться, — громко повторил Дронго. — Подождите. Я, кажется, знаю человека, который должен был проверяться. Ему позвонила сестра, и он собирался сдать анализ крови.

— Какая сестра? Что за человек? — уточнил Гайдаев.

— Солагашвили, — пояснил Дронго. — Он при мне обещал своей сестре пойти и провериться. Леван Шалвович в разговоре со мной упомянул, что обязательно сдает анализы крови раз в квартал.

— Вы считаете, что он был в доме Левшовой сразу после ухода Апрелева? — спросил Гайдаев.

— Именно так. Нужно срочно выяснить, в какой больнице или поликлинике он сдает свои анализы и был ли сегодня у Левшовой.

Гайдаев достал мобильник, набрал номер Солагашвили.

— Телефон отключен, — сказал он через некоторое время.

— В Тбилиси есть прямые рейсы? — неожиданно спросил Дронго.

— Кажется, уже появились, — вспомнил Леонид Леонидович.